Через минуту они уже мчались к лесу. У Артема даже ветер свистел в ушах. Полноватый Мишка, обливаясь потом, едва за ним поспевал.

И куда так торопится, думал он, все равно там никакого монстра нет. Да и не было. Врет все этот задавака. Напридумывал опять с три короба. Меня напугать, наверное, хочет. Точно! — мелькнула в голове у Мишки догадка, — решил меня проверить! Облажаюсь или нет! А на самом деле никого там и не было. Подумать только — горилла! Это в нашем-то лесу, где и медведей отродясь не было! Ну, фантазер!..

Они подъехали к лесу, Артем на ходу спрыгнул с велосипеда, взбежал в гору так, словно для него это было привычное дело. Мишка часто завидовал его бесконечной, словно у «энерджайзера», энергии.

— Ну, где ты там, тихоход! — крикнул с холма Артем.

— Где-где…, - пробурчал под нос Мишка, переводя дыхание. — Что я, электровеник что ли?

Он бросил свой велосипед рядом с Артемкиным, косолапо заторопился наверх. В голове крутилась идея, как уесть этого задаваку. Посмотрим, какое ты мне чудище покажешь, ха! Если только сам его из глины вылепишь…

Поднявшись на горку, он не сразу увидел друга. Тот махал ему из-за кустов метров за двадцать, где сидел как шпион на корточках. Мишка побежал к нему вразвалочку, неумело посвистывая.

— Ты чего раздухарился? — зашептал Артем, прижимая его к земле.

— А чего? Думаешь, твоего монстра испугался?!

Артем кинул на него полный удивления взгляд.

— Ты же не видел! Как же ты можешь не боятся?

— Потому и не боюсь, что не видел! Подумаешь…

Артем больно ткнул его острым кулачком в плечо.

— Ты что, придурок?

— Да ладно тебе! Чего ты сразу драться…

— Пойдем, — пригнувшись, Артем перебежал к другим кустам, — нам туда.

— Пойдем, — пожал плечами Мишка. Ему начала надоедать эта игра в партизан.

Он пошел за другом между кустами нехотя, лениво, только чтобы показать ему наконец, что не боится его сказок.

А между тем, словно нечаянно, обратил внимание на необычную тишину в родном лесу. И деревья стали какие-то высокие и застывшие. А между деревьями, особенно в пучках кустов и заросших ложбинках, тени были слишком темные и густые. Еще как назло солнце стало садиться за деревья, отчего лес погрузился в зловещий полумрак.

— Вон там! — зашептал в самое ухо Артем.

Мишка вздрогнул, проследил за его рукой, и взгляд уперся… в чудовище!

Сердце замерло в груди. Неужели?

Нет! Черт, напугал! Это всего лишь похожие в темноте на гигантского осьминога корни поваленного дерева.

— А я еще подумал — чего это он на обезьяну-то совсем не похож! — улыбнулся Мишка, облегченно поглаживая себя по груди.

— Чего ты бормочешь? Смотри! Вон за теми корнями у него логово, понял?

— Что, прямо там? — ухмыльнулся Мишка.

— Да! Прямо там! — вполголоса возмутился Артем. — Отсюда я видел его ноги и руку, которая потом пошевелилась.

— Да ты что! — продолжал забавляться Мишка. — Прямо зашевелилась?

— Ты что, издеваешься? — Артем встал в полный рост, кулаки сжались. Будет еще над ним тут какой-то бестолочь прикалываться!

— А ну, пошли! — он за шиворот поднял Мишку, потом схватил за рукав и потащил к «логову». — Пошли, пошли! Сейчас я тебе покажу…

— Стой!!! — раздался резкий и писклявый вскрик друга, который заставил Артемку остановиться. Когда Мишка так визжит, значит, случилось что-то на самом деле ужасное. В прошлом году, летом, он тоже так закричал, когда они наткнулись на синего, вздувшегося утопленника. Мишка еще тогда чуть не наступил на него…

— Ты чего, Мишаня?

Выпученные, как у того утопленника, глаза Мишки остекленело смотрели в одну точку, рот беззвучно открывался и закрывался, дрожащая рука медленно поднялась.

Артем посмотрел, куда показывал Мишка, и тоже замер.

Из мрачной тени того самого поваленного дерева, словно из ниоткуда, медленно вышла огромная собака… или даже волк. Глаза горели двумя красными углями, с приоткрытой пасти стекала тягучая слюна, шерсть вдоль хребта вздыблена.

Артем первый пришел в себя. Зашептал ласково.

— Тихо… Тихо, собачка… Хорошая…

Не спуская взгляда с собаки, взял Мишку за руку, крепко сжал и сделал коротенький шажок назад.

— Мишаня, — прошептал он, — давай за мной. Только тихо, без резких движений.

— Ма… ма… — застонал Мишка и, трясясь, как лист на ветру, последовал за Артемом. — Это и есть… то чудовище?

Они сделали еще один маленький шажок назад, крепко сжатые ладони вспотели. Собака-волк закрыла пасть и удивленно наклонила голову набок.

— Вообще-то… нет, — ответил Артем, и они сделали еще один шажок назад.

— То-то я думаю, что на обезьяну… оно н-не похоже, — через силу выдавил Мишка. — Кто же т-тогда… это?

— Я не знаю, Мишаня…

Собака-волк видимо догадалась, что ее добыча медленно ускользает. Пасть снова раскрылась, из нее вывалилась очередная тягучка, послышался злобный всхрип. Она уверенно шагнула вперед, голова опустилась ниже, а красные угольки глаз вспыхнули ярче.

В спину Мишке уперся обломанный сучок, торчащий из куста. От неожиданности он одновременно вскрикнул и подпрыгнул. А потом, словно в нем взорвалась скрытая пружина, со всех ног побежал. Скользкие руки друзей расцепились, и по инерции Артем завалился на колючие ветки куста. Быстрый взгляд перебежал от жутко и пронзительно орущего Мишки на рванувшую на них рычащую собаку-волка.

— Нет! — успел крикнуть Артем, вскочил и, скользя на рыхлой земле, заспешил за ускакавшим далеко вперед Мишкой.

Глава 19

Ник.

За плечо трясли, голос появился из тумана сознания.

— Эй, охотник за чудовищами, вставай!

Разлепил глаза — физиономия Глеба улыбалась во весь рот. Глянул за окно — стоим у подъезда.

— Что, уже приехали?

— Ну, ты и поспать!

Я толкнул дверь, вывалился на тротуар, едва удержавшись на ногах. Усталость просто притягивала к земле. Скорее до дома, мягкого дивана, горячей ванны.

— Ладно, Ватсон, пока. Завтра созвонимся.

— Уже сегодня, Холмс! — сказал он, показывая на светящиеся автомобильные часы.

— Да, да, — пробормотал я, и ноги сами поплелись к подъезду. За спиной хлопнула дверь, заурчал мотор, затих за углом дома.

Едва открыл дверь в квартиру, как Ольга бросилась на шею, крепко прижалась, словно я с фронта вернулся, и она не ожидала, что я живой и невредимый.

— Да ты что, милая? Все хорошо, — сказал я, оторвал ее от пола и занес в квартиру.

— Наконец-то, — выдохнула она.

— Я такой грязный, такой го-о-олодный! — сказал я, захлопнув дверь.

— Ой, Господи, — засуетилась она, расцепила объятия и, взяв меня за руку, потянула на кухню. — А я для тебя вкуснейший ужин приготовила!

От одних ароматов на кухне у меня свело желудок, и рот моментально заполнился слюной.

— Так чего же ты ждешь!? — воскликнул я и упал на табуретку. — Скорее мечи все на стол! Я, наверное, целого быка бы сейчас сожрал, а потом еще добавки попросил!

— Сначала руки помой! — сказала Ольга и засуетилась у кастрюль и сковородок, будто сдавала зачет на время. При этом болтала без умолку о всяких пустяках, новостях, кошмарных слухах, которые змеями расползлись по городку. Глаза ее смешно округлялись, жесты были смешные, беспорядочные.

Чистый, сытый через час пытался вместе с Ольгой, лежа на диване, смотреть какой-то очень интересный, динамичный фильм, но глаза ничего не видели, а в голове продолжали бродить тревожные мысли. Я заворочался, Ольга приподняла голову с моего плеча.

— Ты устал, спи, — сказала она, поцеловала меня в щеку. — Я досмотрю, скоро кончится. Завтра ты дома?

— Не знаю еще. Надеюсь.

— Так вроде все закончилось? Или нет?

— Не знаю. Чувствую себя как-то не так, неспокойно.

— Неспокойно? — Ольга с пульта убавила звук, приподнялась на локте, заглянула в глаза. — Ты что-то чувствуешь? Давай поговорим.